Преподобный Назарий Валаамский
Отец игумен Назарий был сын причетника; родился он в 1735 году в селе Аносове Тамбовской губернии; мирское имя ему было Николай. С юных лет отличаясь благочестием, на семнадцатом году он оставил мир и вступил в Саровскую пустынь. Там, с именем Назария, в 1760 году был пострижен в монашество и в 1776 году посвящен в сан иеромонаха. Слава о нем, как об одном из великих светильников Сарова, разливаясь всюду, дошла и до Преосвященного Гавриила, митрополита Новгородского. В то время святитель, желая восстановить на пустынном Валааме «селение святых и тем принести Спасителю мира Иисусу Христу благоугодную жертву», искал мужа, способного «утвердити иночествующих в спасительной жизни», чтобы определить его строителем в Валаамский монастырь: почему, узнав об отце Назарии, он и вызывал его тогда в Санкт-Петербург. Сначала настоятель пустыни и сам местный Преосвященный Феофил, стараясь удержать у себя знаменитого отшельника, представили о нем Высокопреосвященному митрополиту, как о человеке малоумном и неопытном в духовной жизни. Когда же митрополит, проникая тайну смирения Назариева, ответил, что «у меня много своих умников, пришлите мне вашего глупца», тогда невольно отпустили отца Назария из Сарова, — и он был определен строителем на Валаам. Это было в 1782 году.
В печальном состоянии была в то время Валаамская обитель. Она состояла за штатом и не имела никаких положительных средств к своему содержанию; здания ее ветшали и разрушались, братство ее составляли все люди престарелые: некому было исправлять чреду священнослужения, некому было состоять в клире. Что же сделалось с ней, когда вступил отец Назарий на святые ее горы? В ней появился поныне существующей внутренний каменный четырехугольник монастырских зданий, который составляют собор, две церкви, ризница, трапеза и келии. Монастырь волей благочестивой Императрицы Екатерины II в 1786 году был включен в число штатных монастырей третьего класса и ее строитель возведен в сан игумена; от щедрот затем Императора Павла I в 1797 году пожалованы были монастырю Кюменские рыбные ловли, составляющие впоследствии главнейший источник его содержания; число братства значительно умножилось, штат их Высочайшим указом в 1800 году определен был в 30 человек. В таком быстром внешнем украшении Валаамского монастыря много помогал отцу Назарию Высокопреосвященный митрополит Гавриил, жертвовавший много своих денег на монастырские постройки и во всю свою жизнь особенно любивший старца. По воле этого святителя в Валаамском монастыре введен был отцом Назарием общежительный устав Саровской пустыни; на основании этого устава, под руководством опытного наставника, братия преуспевали здесь во всех трех родах подвижничества: в общежитии, жизни скитской и отшельничестве. Тогда поднимались на горах Валаама знаменитые впоследствии ученики отца Назария: игумен Иннокентий, игумен Варлаам, духовник иеромонах Евфимий, монах Герман и другие. Тогда с удивлением смотрели на Валаам приходившие афонцы и по его внутреннему устройству предпочитали его даже монастырям Афонской горы. Так за несколько лет своего управления отец Назарий упрочил внешнее и внутреннее благосостояние Валаамского монастыря и тем стяжал себе право на вечную его признательность.
Воскресив древний Валаам, отец Назарий оказал незабвенную услугу Российской Церкви в деле распространения православия в русских владениях в Америке. С благословения Святейшего Синода, по поручению митрополита Гавриила, он избрал из валаамской братии десять человек для озарения светом Евангельским диких обитателей тех владений. Между этими избранниками особенно просияли: многополезной, хотя и краткой по судьбам Божиим, деятельностью — потонувший начальник миссии архимандрит Иоасаф, возведенный уже в сан архиерея, мученическим венцом — ревностный иеромонах Ювеналий и сорокалетним подвигом самоотвержения апостольского, при дарах прозорливости и чудес, во благоухании святыни скончавшийся, монах Герман.
Воспитав сонм подвижников на Валааме, отец Назарий был сам подвижником во всю свою жизнь. Строгое исполнение иноческого устава было всегдашней его заботой; во всех добродетелях монашеских он подавал собой живой образец своим ученикам. Во всех трудах общежития, во всех работах монастырских он подвизался сам вместе с братией; от юности он сохранил девство и целомудрие; жизнь проводил до конца дней своих нестяжательную и постническую; едва только не рубище было его одеждой. Смиренный сам, он и всех, искавших у него наставления, прежде всего поучал смирению. Чтение Священного Писания и писаний отеческих составляло ежедневную пищу его души. Вся душа его была так проникнута мыслию о Божественных предметах, что единственным содержанием его бесед были истины веры и благочестия. О делах мирских он не знал, как и говорить, но если беседовал о подвигах против страстей, о любви к добродетели, то беседа его была неиссякаемым источником сладости.
Будучи истинным светильником и духовным утешением для окружающих, отец Назарий особенно любил безмолвие. Еще при трудах настоятельских, он целые недели проводил в уединенной пустыне; когда же в 1801 году испросил увольнение на покой, то пустыня была постоянным его пребыванием как на Валааме, так и впоследствии с 1804 года и в Сарове, куда он удалился по своему желанию, чтобы окончить свое земное подвижническое течение там, где его начал. В пустыне он занимался молитвой и рукоделием; особенно часто упражнялся он в умной молитве. «Помолимся духом, помолимся и умом, — писал он к одной инокине. — Взойдите-ка в слова святого апостола Павла: хощу рещи лучше пять слов умом, нежели тысячу языком (I Кор. 14:15, 19). Изобразить не могу, сколько мы счастливы, что сии пять слов удостоилися говорить; что за радость! Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного. Вообразите-ка: Господи, Кого я называю? Создателя, Творца всего, Кого все небесные силы трепещут. Иисусе Христе Сыне Божий! Ты ради меня кровь Свою излиял, спас меня, сошел на землю… Ум и сердце собрать воедино, глаза закрыть, мысленные очи возвести ко Господу. О сладчайший и дражайший Господи Иисусе Христе, Сыне Божий!» В этих кратких и простых словах заключена какая сильная, красноречивая, из священных тайников делания умного происходящая проповедь о сладости умной молитвы!
Сияя многообразными добродетелями, отец Назарий стяжал к себе великое уважение от всех знавших его. Благодетель его, Высокопреосвященный митрополит Гавриил, выразил особенное внимание к его духовной опытности, когда трудившимся в приготовлении к печати книги «Добротолюбие» предписал советоваться во всем с духовными старцами, между которыми, как на первого, указал им на отца Назария. Они, сказал тогда Преосвященный ученым переводчикам, «хотя и не знают, как вы, греческого языка, но из опыта лучше вас понимают духовные истины, а потому и правильнее могут изъяснить наставления, содержащиеся в этой книге».
Подвизаясь с дней юности своей подвигом благочестия, отец Назарий получил от Господа дар прозорливости. Без испытания узнавал он человеческие мысли, характер и склонности и каждого приходящего побуждал к исправлению недостатков, какие прозорливо он в нем усматривал. В дремучих лесах саровских, когда он жил там, в пустыне, по возвращении с Валаама, не раз в зимнее время случалось ему встречаться с медведями, но они никогда не нападали на него.
Бывший келейник Преосвященного Гавриила, впоследствии архимандрит Спасо-Евфимьева Суздальского монастыря, отец Мельхиседек, и ближайший ученик отца Назария, иеромонах Иларион, впоследствии знаменитый духовник саровский, из жизни старца рассказывали два следующих особенных случая.
В царствование Императрицы Екатерины II близ Петербурга произошло морское сражение со шведами; все жители столицы пришли в большой страх; митрополит Гавриил закрылся в своих келиях. В это время является к нему игумен Назарий и требует, чтобы о нем доложили владыке. Келейник отвечает, что владыка никого не принимает к себе. «Меня не нужно ему принимать, — возражает старец, — я просто подойду к нему, и хотя ему, может быть, и не до меня, да мне теперь есть дело до него». Допущенный, наконец, к митрополиту, отец Назарий утешает святителя надеждой победы и безопасности и, в подтверждение своих слов, к стороне моря показывает ему на светлых облаках, восходящих на небо, души воинов, положивших живот свой за Церковь, царицу и отечество. Успокоенный митрополит немедленно лично или письмом обращается с утешительными словами к Императрице. Когда слово отца Назария событием оправдалось, Государыня милостиво приняла вместе с владыкою и прозорливого старца.
В царствование Императора Александра I один сановник К. подпал царской немилости. Супруга сановника просит отца Назария помолиться, чтобы дело мужа ее получило благоприятный исход. «Очень хорошо, — отвечает старец, — только надо попросить об этом приближенных Царя». «Да мы уже всех просили, да только мало надежды», — отвечает госпожа К. «Да вы не тех просили, — возражает отец Назарий. — Дай-ка мне несколько денег. Я попрошу, кого знаю». — Ему дают несколько золотых монет. — «Нет, эти мне не годятся; нет ли медных или маленьких серебряных?»
Взяв мелких денег, отец Назарий целый день раздавал их нищим и к вечеру возвращается в дом сановника со словами: «Ну, слава Богу, обещали все приближенные Царские за вас». Вслед за тем приходит известие о благополучном окончании дела. Обрадованные сановник и его супруга желают знать, кто именно из приближенных царских помог им, — и, к изумлению, слышат от старца, что это нищие, приближенные Небесного Царя. Глубоко тронутые благочестием отца Назария, они навсегда сохранили к нему благоговейную любовь.
Исполненный дней, отец Назарий преставился на вечный покой в Саровской пустыне 23 февраля (по ст. стилю) 1809 года, 74 лет от рождения. Тело его погребено у алтаря теплой церкви. Признательное чувство благоговения над телом блаженного старца воздвигло памятник и начертало следующую надпись:
Назарий прахом здесь, душою в небесах,
И будет незабвен в чувствительных сердцах,
В которых он вместил священны те таланты,
Пред коими ничто мирские адаманты.
Покойся, Отче, здесь без скорби и рыданья.
Доколь наступит день комуждо воздаянья.
Память св. прп. Назария 8 марта.